Лес это растительное сообщество, но отношения в нем далеко не идеальны. Человек своим вмешательством может их исправить. Поэтому человеческое воздействие не только допустимо, но иногда просто необходимо.
В первобытной, никогда и никем не рубленной тайге деревья валятся на землю, а лес захламляется массой валежника. В мертвых стволах разводятся усачи-дровосеки. Омерзительные и жирные личинки величиной с мизинец питаются древесиной, а взрослые жуки черного цвета и с громадными усищами, умеющие хорошо летать, обгрызают хвою с молодняка, тем самым нанося значительный урон, который очень сильно тормозит восстановление леса.
Да не одни усачи здесь постарались. Есть множество видов всякой другой нечисти в Сибири. Размножение паразитов должно было сдерживаться суровым климатом: личинкам приходится зимовать при пятидесятиградусных морозах. Только переносят они эти температуры легко и плодятся в неимоверном числе. Сибирский хвоегрызущий шелкопряд выедает миллионы гектаров тайги. За последние годы наука нашла способы борьбы с шелкопрядом: надо опылять тайгу с самолетов не ядохимикатами, а препаратами, содержащими болезнетворные для шелкопряда бактерии и вирусы. Пусть гусеницы дохнут и заражают друг друга.
Ядохимикаты уничтожают все живое. Бактериальные препараты губят только гусениц и совершенно безвредны для других обитателей тайги. И еще не стоит забывать про пожары. Эвенкийский лесничий П. Я. Пресняков голову кладет на отсечение и говорит то, что они могут начинаться от удара молнии. Конечно же, загорание возможно, но гроза сопровождается ливнем и тогда пожару конец. Все так говорят и в книгах пишут, но Пресняков пожары после гроз видел собственными глазами. Будем считать, что в европейских лесах они не бывают, а в сибирских бывают постоянно. Ваши места находятся под действием атлантических циклонов и, поэтому у вас ливни, а мы живем в центре материка и у нас скупые дождики.
Совместные действия паразитов и пожаров наносит лесам страшнейший урон. Особенно жаль кедр, это такая драгоценная древесная порода. Топор в кедровниках не взял тысячной доли того, что уничтожили черняк да огонь. Чем дальше лес от человека, тем он хуже. Лесная флора более издырявлена всякого рода пустырями и изъянами. За Уралом леса менее сохранны, чем в европейской части, а особенно плохи за Байкалом.
В наших густонаселенных центральных областях (за исключением Костромской) гари и погибшие от болезней древостой, составляют только 0,1 процента всей лесной площади этих областей, а в менее людной Костромской области всего лишь 0,4 процента. На Европейском Севере эта цифра составляет 1,4 процента, а в глухой тайге Восточной Сибири уже 8,8 процента. На Дальнем Востоке весомые 9,7 процента.
А если взять все прорехи, зияющие в зеленой шубе тайги (не всегда даже доищешься до причины их возникновения), то их в Восточной Сибири насчитывается 82 миллиона гектаров, то есть 20 процентов всей лесной площади. А на Дальнем Востоке всего лишь 40 миллионов гектаров, то есть 10 процентов.
